Мой друг N переехал жить в Крым. Я осудил его со всей строгостью непримиримого либерализма: поощряешь аннексию, нарушаешь украинскую границу, коллаборант! N с моими обвинениями понуро соглашался, но в оправдание привел такие аргументы. У его жены в Крыму живет старенькая мать. Она одинока, ей нужен уход, она тоскует по дочери. В своем доме в Крыму она прожила почти всю жизнь и переезжать на старости лет к дочери в Москву категорически отказывается.
Что в этой ситуации должен был делать N? С одной стороны суверенное право Украины на Крым, с другой – право человека на жизнь со своей семьей. N, человек порядочный и не трусливый, сделал выбор в пользу семейных ценностей.
Когда я рассказал об этом нашему общему с N другу, он попрекнул меня терпимостью к коллаборационизму. И он, конечно, отчасти прав. Но можно ли осуждать N за то, что он предпочел индивидуальные права суверенным правам государства?
Можно ли осуждать украинских граждан – жителей Крыма – за то, что они продолжают жить на своей малой родине, несмотря на аннексию и недоброжелательную российскую администрацию? Можно ли крымских татар, которые с таким трудом еще при социализме добились возвращения в Крым, попрекнуть теперь тем, что они остались в Крыму под российской оккупацией? Да, их поведение с точки зрения государственных интересов Украины не безупречно. Многие крымчане (думаю, почти все) получили российские паспорта. Учителя продолжают учить детей в школах, которые финансируются в том числе из российского государственного бюджета. Врачи продолжают лечить больных в больницах, которые тоже содержатся за счет российских налогоплательщиков. Что им остается делать? Бросить своих учеников и больных, занявшись огородничеством или работой в коммерческом секторе? Так они должны заплатить за то, что в 2014 году украинская армия сдала Крым без боя и украинское государство не смогло защитить их от российской агрессии?
Смотри также Им придется уехать. Рефат Чубаров – о "новых крымчанах"Государство создано для человека, а не человек для государства
История с моим другом N – частный случай, но он иллюстрирует более общую проблему: когда сталкиваются интересы личности и государства, какой выбор будет правильным? Здесь нет однозначного и безупречного ответа. Дьявол, как всегда, кроется в деталях. Если человек строит свою карьеру и добивается благополучия, сознательно и определенно поддерживая оккупационную власть, солидаризуясь с ее идеологическими посылами и политической практикой, то он, я думаю, достоин морального осуждения, а возможно и уголовного. Но если он защищает свои основные человеческие права и отступает от интересов своего государства ради выживания самого себя или своей семьи, то я не стал бы за это бросать в него камень.
В конце концов следует помнить, что одна из главных идей либеральной демократии состоит в том, что государство создано для человека, а не человек для государства. И если государство по каким-либо причинам не в состоянии защитить права и интересы своего гражданина (например, утратив контроль над частью своей территории), то оно не вправе требовать от оставшихся там своих граждан безукоризненного соблюдения всех норм обычной государственной жизни.
Мы ведь помним, как во время Второй мировой войны и после нее жители оккупированных немцами советских территорий считались в СССР гражданами второго сорта: они ограничивались в правах, а иногда один только факт нахождения под оккупацией мог стать поводом для политических репрессий. Но то был коммунистический режим, который считал людей государственной собственностью и живым материалом для реализации своих амбициозных планов. Демократия так поступать не может, не должна.
Александр Подрабинек – московский правозащитник и журналист, бывший политзаключенный
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции